Мой город

Мой город – младенец с душой старика.
Он – пуля в виске или крюк с потолка.

Мой город – ребенок с душой старика
в резных кружевах ловеласа.
Мой город парчовые прячет бока
в железобетонных каркасах.

Мой город – кровища с вином пополам,
железное брюхо трамвая,
жопастая вумен интимных реклам.
Мой город – котельная рая.
Мой город – наколка на роже: «Не спи!».
Оранжевый дворник из ада.
Транзитная хата Бутырской тюрьмы.
Густая губная помада.
Шатается город мой как транспарант
в ежовых клешнях оптимиста.
Мой город – могил безымянных гарант.
Мой город – бессмыслие мысли.
И рейтинг его вымеряют скопцы –
хоругвями и пузырями.
И матом божатся святые отцы
пред водочными алтарями.
И рвут его толом в утробе метро,
и крестят в гриппозной купели.
Мой город – прожженная карма миров,
истлевших в ментовских шинелях.
Обгаженный Пушкин, обсаженный панк,
рязанский лимитчик Есенин.
Мой город – бензиновый токсикоман
в тяжелом психозе осеннем.
У Пресненских бань, где Отари пришит,
клошаров от вшей отмывают.
Мой город портвейном дешевым першит
и «Шипром» как шлюха воняет.
Высоцкий торчит на бульваре Страстном,
разинув луженую глотку –
с гитарой, как баба с цементным веслом,
подбившим советскую лодку.
В Неглинной грязи, у пивного ларька,
искусству всучив свою лепту,
по поводу цезуры в белых стихах
кастетами бьются поэты.
ДК Горбунова – мой город ревет
Чертанова псиное буги.
Торчит в его вене кривое копье
Георгия в мрачной кольчуге.
Течет из копья новостроек раствор –
бараков расселенных глюки.
Мой город одет как рассеянный вор
во фрак и пижамные брюки.
И все же – родня Вавилонам иным,
гниющим на свалке столетий.
Мой город – надежд погребенных Олимп.
Алмазный плевок на планете.