Ау, люди!

Среди каменных лиц и бетонных кварталов –
Волочу вашу пустошь, как крылья стиха!
Достоверность весны ртами воздух глотала,
Баснословно грядущей проснулась ольха,
Раскачав прутья – вширь – теребила округу,
Волновался, вздымал дрёму – взор – на ветру.
Я строку возложил, обращённую к другу,
На букеты цветов... Напишу и сотру –

Белым мелом в руке – во всю грудь чёрных досок :
«Так нельзя жить, как мы... Фирс... Вишнёвый... Сад...Сник..».
В кровь покинул висок, грохотнул отголосок –
Расстреляла душа свою жизнь и старик –
Повалился на снег, молодым и в шинели,
В элегантном пальто, со штыком за плечом.
И смеялись в слезах, и сказать не сумели
Мои строки о том, что никто ни при чём!

Среди канувших ниц, посреди ржавой рожи :
– Обыватель, привет, не устал пустовать?
Миллионы вас! Вдрызг друг на друга похожи!
Век ночует диван, сон пружинит кровать.
А бессонница льнёт : к окровавленным, с песней,
Уходящим шагам, полегли, полегли...
Жизнь становится проще – всё шире, чудесней
Лиц зиянья – в альбомах свершают угли.

-Где вы, люди, ау, отзовитесь руками –
Поперёк плоских дней! – я кричу в пустоту.
Тишина. Взведены даты смерти курками.
Чёрной речки рассвет. Со штыком на посту –
Сторожит каждый век – окровавленных деток,
Так похожих на всех, только страшно других.
Дочитает в упор, равнодушен и меток,
В двух шагах от гортани, озвучившей стих,

Соглядатай моих, расшатавшихся с гулом,
Обезумивших с горя, в набат, как в галоп,
Окунувшихся в бег, в безрассудном и в голом
Обрамлении сна, догоняй, остолоп,
Моих сложенных крыльев взмыванья об землю,
Выйди в поле чудес на краю дураков;
Обойму, обниму, звёздным небом объемлю
Абрис, адрес души на конверте веков!

2025