О Бродском

О Бродском

«Poetry makes nothing happen»
Уистан Хью Оден

Каждая строка Бродского – невозможна без мерной манеры, похожей
На то, как озвучивает, обусловленный шарфом вкруг шеи, прохожий,
Путь, сквозь туманное утро, – к центру Гамельна, Петербурга, Ленинграда:
«Вы можете свернуть направо и спросить: мне действительно это надо?
Если ответ себе о цели знать центр будет вполне утвердительный,
Тогда идите до конца, улицей без конца себя наградите, но
Помните, что у этих городов – центр там, где остановились взгляды –
Его и её, друг на друге и они несмолкаемо тихо рады
Случаю, который создал для них поиск центра каждого влажной ночью...
Идите на все четыре стороны! Ветер разметал облака в клочья..»

Знаете, зачем вам всем не надо читать поэзию как таковую?
Вам, тем, которые водят глазами по... Видят искренность ножевую,
Знают очень многое о жизни и пытаются понять: о чём строки?
– Ну, будет сегодня цемент к двум?! – интересуется матом прораб стройки.
В трубке обитает голос осведомлённый: цемента вообще не дали...
Понятно? – поэзия не наградной лист к медали... В Дали видали:
Плавятся карманные циферблаты с ответом во весь холст: всё условно:
Четыре, равнозначное дважды два; белый ферзь в атаке баснословной;
Осип Мандельштам, не доживший до смерти Цветаевой и Пастернака;
Борис Пастернак не достигший слова имени Мандельштама, однако.

Мир одинаков, как авто без номерных знаков, эй, обыватель, ишь ты
Какой прыткий, всё тебе на блюде подавай, но всё же подумай трижды;
Прежде чем прикоснёшься к стихам, которые требуют гула и зова.
Здесь : все на борьбу с поэтами! – каждый Вася, Митин брат, мобилизован –
На бойню, здесь каждая кухарка может писать по буквам стишок братский!
Праведники собрались – камни в голову Цветаевой кидать и Бродский,
В спокойной певучей манере, утихомиривает голос, как двери,
Те, что мать притворяет за собой, убаюкав дитя...Ну, кто поверит,
Что мне один поэт – любимей матерей, вырастивших на смерть ребёнка?
Да, это так! На руки, на руки мёртвую Ирину, вместе берём-ка,
И под ноги кладём – всем соглядатаям охмелевшей в рылах власти, –
Голод устроили, разруху в дом привели, наше вам с кисточкой, здрасте!

Бродский – в полутора комнатах от каждого, в полутора окнах, или
В полутора тысячах слёз, выпавших в виде дождей – как их допустили!
Сколько угодно можно говорить, что знаешь эту манеру с ноем,
В котором сирена сзывает в бомбоубежище и сердце больное
Голосу позволяет растягивать пространство – до срыва, до икоты :
Отстреливается морзянкой затопленный радист – узнаешь его ты?
Вот он, оглянулся и звучно смотрит на твой, ожидающий взгляд, словом,
О Бродском – это о ставшем голосом взгляде и чуть... о пиджаке новом.
С ним тебе не надо поживать кем-то другим, оставайся собой, или
Забудешь себя, забудешь имя своё, затерявшееся в звёздной пыли...

© Copyright: Вадим Шарыгин, 2025