НАД ПРОПАСТЬЮ ВО РЖИ...

Глава пятая. НАД ПРОПАСТЬЮ ВО РЖИ...

Мнимый побег. Два билета до условного счастья остаются неиспользованными. Оказывается, пропасть скрыта не между людьми, а внутри — там, где когда-то билось надеждой сердце.

ДО НАЧАЛА ЗИМЫ

Они так и не уехали. Зима наступила раньше календаря — тихим утром, когда он проснулся и понял: поезд ушёл. Не в метафорическом смысле, а самый что ни на есть настоящий, ночной, с синими вагонами и стуком колёс, который слышится сквозь сон.

Билеты лежали на столе, смятые в комок. Два билета до условной «Страны Оз», которая в реальности оказалась Воронежем. Они смеялись тогда, выбирая направление наобум, ткнув пальцем в расписание. «Главное — вместе», — сказала она, и он поверил.

Фарватер, который они обозначали, занесло первым снегом. Костры, что собирались разжигать в ночи, потухли, не успев разгореться. Он нашёл в кармане старой куртки её записку: «До начала зимы». И дату — то самое 4 сентября, когда всё ещё казалось возможным.

Очки Фараманта так и остались лежать на полке в магазине. Он проходил мимо каждый день, смотрел на них через витрину. Не ослепнуть от великолепия — какая ирония. Ослепнуть можно только от слёз, да и то метафорически.

Пропасть во ржи оказалась не между ними, а внутри него. Та самая, что скрыта до поры, пока не сделаешь неверный шаг. Он его сделал. Или она. Или оба сразу, просто в разные стороны.

Осталось только многоточие. Не вместо точки, а вместо всей остальной жизни.

ФАРВАТЕР

Мы уедем с тобой в «Страну Оз» до начала зимы,
И неспешно постигнем премудрость беспечности буден.
И в случайном знакомстве найдём неслучайности смысл.
И раскроем сердца — без ненужных и долгих прелюдий.

Горьковато-непрожитой осенью станем дышать,
Будет вдох ожиданием счастья безумного соткан.
И не смогут очки Фараманта* глазам помешать
Распознать безошибочно то, что виднелось нечётко.

Я тебе подарю все богатства мятежной души,
Безграничную кротость и страстность возвышенной строчки.
Мы по краю минуем ту пропасть, что скрыта во ржи,
Многоточие выбрав взамен разделяющей точки.

Обозначим фарватер, в ночи разжигая костры,
И в друг-друге умрём — без неловких и грустных прощаний.
И холодный сентябрь безутешно заплачет навзрыд,
И прискорбие дат календарь оборвёт без терзаний.

Мы у райских ворот не найдём на посту часовых,
И в груди растечётся теплом безграничная нежность.
И на кончиках пальцев волной запульсирует стих,
И не будет в тех строфах намёка на фальшь, безнадежность.

Ты коснись меня взглядом — тревогу помножив на ноль,
И проникни в пространство разбитого надвое сердца.
И «походкою лунной»** уйдёт одиночества боль,
Без высоких речей, и псалмов, и аят*** иноверца.

Мы с тобой загадаем желанье одно на двоих,
Без досмотра и пошлин минуем полсотни таможен.
И за счастьем сбежим до прихода туманов седых,
И назад — «во вчера» — никогда возвратиться не сможем...

*Фарамант — Страж Ворот в Изумрудном городе. Всем желающим попасть в город Фарамант выдавал зелёные очки, чтобы гостей не «ослепило великолепие Изумрудного города» (прим. автора)
** «Лунная походка» (от англ. moonwalk), или «скольжение назад» — танцевальная техника, когда танцор движется назад, при этом имитируя движения ног как при ходьбе вперёд. Техника стала популярна по всему миру после того, как Майкл Джексон исполнил танцевальные движения во время исполнения «Billie Jean» на Motown 25 марта 1983 года (прим. автора)
***аят — стих в Коране (прим. автора)

P.S. С вокзала

Этот текст нашли в камере хранения на Киевском вокзале. Две сумки стояли там с сентября, оплаченные до конца года. Когда их вскрыли, внутри оказались только эти стихи и два неиспользованных билета до Воронежа.

На обороте одного билета — её почерк: «Мы всё успеем». На обороте другого — его: «Успеем ли?»

Сумки отправили в архив невостребованных вещей. Стихи — в этот диптих.

Для памяти

Вокзал пахнет надеждой и одиночеством. Первое выдыхается быстрее.

— Хотя, возможно, это просто пахли булочки из вокзального буфета. Кто их разберёт, эти запахи…

А.Л.
04.09. 2021 – 11.09.2024

Комментарий автора:
Несостоявшийся побег и два билета до Воронежа. Здесь впервые появляется тема несбывшегося, которая будет развиваться в последующих текстах. Образ «пропасти во ржи» получает новое прочтение.